Д Димитрюк - За горизонт. [СИ]

Утро полно неприятных сюрпризов. Мухе за ночь стало совсем худо. Сил доплестись с нами на завтрак у нее еще хватило, а вот жрать она решительно отказывается. Нос на ощупь сухой и горячий, дыхание очень тяжелое, как будто псина всю ночь бежала на износ.

И поделать с этим ничего нельзя.

С трудом собрав в кучу свои познания немецкого, удается узнать у Марты, что негритянский коновал, изображающий местного доктора, собаку смотреть не будет. Он вообще не доктор, а санитар. Местного доктора перевели на новую базу, а замены ему пока не прислали.

Немного успокаивает тот факт, что вроде как это нормально и должно скоро пройти. Опять же если я правильно перевел сказанное Мартой.

Доктор Энрике добавляет остроты в и без того не лучшее начало дня. Добавляет вполне тривиально, мимоходом протягивая руку. И вот чего его неуклонно тянет занять соседний столик?

Сухую крепкую ладонь я пожимаю. Надеюсь, педантичный доктор хорошо вымыл руки после вчерашней ночи. Однако моя секундная заминка с ответным рукопожатием не остается незамеченной.

Хорошо, что я уже закончил с завтраком. К еде я теперь категорически не притронусь, пока не отскребу руки с мылом. Что поделать, мое детство проходило не в толерантных Европах, а в рабочих кварталах провинциального советского городишки. И толерантность в нас воспитывали к кому угодно, но только не к подобным гражданам.

— Знаешь Гюнтер, все–таки ваша старушка Европа заповедник непуганых идиотов.

— Was? Почему ты так решил?

— Ты видишь тут хоть одну машину из России?

— Найн.

— Это потому, что мои соотечественники прибывают сюда на нормальных транспортных средствах. Спорим, скоро тут будет на одну «Феррари» больше?

— Если бы вы, русские, строили нормальные дороги, русских машин тут было бы не меньше, чем европейских.

— Гюнтер, в Росси нет дорог. Есть только направления. Ты уже в курсе, папа рассказывал? Все, молчу–молчу. Давай выбирать, зачем пришли. И это, я бы тут поковырялся, на предмет полезного в хозяйстве.

Мы с немцем стоим на въезде на местную автосвалку. Объективно не только авто, но и прочего хлама. Однако автомобильная тематика превалирует.

Зажатая с трех сторон невысокими насыпными валами, отсыпанная мелким щебнем площадка на две трети заполнена различным автохламом, родной стихией которого был исключительно асфальт. Не наш российский — щербатый, покрытый шрамами трещин летом, заполненными грязной водой выбоинами весной и метровыми сугробами зимой. А гладкий, ровный, провоцирующий загнать стрелку спидометра за 200 км/час европейский. За спиной остались металлические обтянутые сеткой ворота, три стоящих рядом морских контейнера, придавленные сверху цивильного вида бытовкой.

— Хоть до ночи ковыряйся, я договорюсь, — немец сама доброта.

— Отчего не до утра? Или в темноте сюда местная фауна забредает?

— Не знаю, я по ночам сплю. И мне нужен отдохнувший водитель. У тебя, русский, есть одно полезное свойство, вам русским несвойственное. Ты не ищешь приключений, смотря в ночь.

— Э… это как, Гюнтер?

— Найн, не так, — немец беззвучно шевелит губами, подбирая правильные слова. — На ночь глядя, так правильно. Русский, а ты точно русский? — ехидно интересуется Гюнтер.

Это мне за папу ответка, так полагаю. — Ищешь во мне четвертинку арийской крови? У тебя отец на каком фронте служил? А чего это мне язык прикусить? У меня только бабка с сестрой от всей их деревни в живых остались. С остальными рассказать, что было? Не надо? И почему я должен такое забывать? А Гюнтер? Мы не враги, но между нами сорок миллионов трупов. Много насчитал? Так я и немцев посчитал. Из песни слов не выкинешь, слышал про такое?

Пару минут мы с немцем тупо пялимся в разные стороны.

— Пап, а можно мы вон в ту машину без крыши порулить залезем?

— Можно, — отпускаю мелких играться в шоферов.

Есть у меня чувство, я сюда очень удачно зашел. Тут можно поиметь много вкусного. Причем совершенно бесплатно.

Приминая прорастающую сквозь щебень местную флору, обхожу останки обглоданного начисто автобуса. Аккуратно так обглоданного. Нигде не видно ни осколков битого стекла, ни пятен пролитого масла, ни выдранных с мясом узлов и деталей.

— Тут даже на авторазборке немецкие педанты работают, — это я так, мыслю шепотом.

— Найн. В этом мире все имеет свою ценность, несопоставимую с привычной тебе по миру старой Земли. Сиденья, металл, стекло, резина, обшивка салона, двигатель, мосты — все пойдет в дело.

Мне немного обидно, от столь скромной оценки моих умственных способностей. Но хорошо смеется тот, кто смеётся последним.

— Я не глядя скажу, мы шли сюда напрасно.

— Что, разве это не подойдет?

— Что это, Гюнтер? Тут пусто. Э.., болезный, тебе сплохело, что ли? Ты это, не путайся под ногами. Иди лучше свою лавку оружейную открывай, а я тут придумаю, что–нибудь. Что русскому хорошо, то немцу смерть. Слышал про такое? Ну, раз слышал, иди, готовь патроны. И по дороге договорись с местными парнями, чтобы не лезли ко мне с глупыми вопросами. Много я с вашей помойки не вывезу.

И начну я, пожалуй, вон с того «Ниссана». Очень уж у него сиденья удобные.

Потом пройду по кругу, оценю обстановку. По тому, что, как, в каком порядке снимают и куда складывают, понимающий человек может сделать немало выводов.

Если повезет, откручу немного трофеев. Мне без трофеев нельзя. Мне детей кормить и собаку, если не сдохнет.

С пользой провожу первую половину дня. Удалось затрофеить немало ништяков. А заодно, собрать ворох фактов, проходящих по категории — разведданные.

Люди, с низкой душевной организацией во главу угла ставят именно ништяки. С них и начнем.

За первый час, я обогатился аккуратно снятыми с «Ниссана» креслами. Очень уж они мне приглянулись, не толстые и очень эргономичные. Следующим номером шел автобус мест на тридцать. Марку сказать не берусь, ибо часть корпусных элементов с него уже сняли. Впрочем, это лишь облегчило доступ к нужным узлам: мощному, двадцати восьми вольтному генератору фирмы «Bosch» с очень приличным амперажем. И четырьмя, практически новыми, амортизаторами.

Отчего я так уверен, что новыми? Так, на спидометр не поленился глянуть, этот автобус практически с завода сюда приехал. Самое ликвидное с него сразу скрутили, а доставшиеся мне мелочи оставили на потом.

Дальнейшие поиски принесли: гидравлический домкрат для грузовика, несколько разнокалиберных ключей, пару отверток, автомагнитолу с парой динамиков, метров тридцать различных медных трубок и десять метров пневмошланга. Пара легковушек поделилась ремнями безопасности, при необходимости пущу их на стропы. Трактор, без двигателя и переднего моста, отдал пару фар в металлическом корпусе и пару зеркал на длинных кронштейнах. Задняя половинка ржавой автомобильной рамы делится последней оставшейся деталью — так необходимым мне прицепным крюком.